Газета "Киевские ведомости", 22 февраля 2000
Обвиненная в трех
смертях
Директор взорванной
школы опровергает...
Галина Головлева
Трагедия в 304-й киевской школе подняла тяжелую резонансную волну – на кого-то же надо повесить всю вину и ответственность. Чтобы отчитаться: меры приняты!
Первая принятая мера обрушилась на директора 304-й школы Наталью Петровну Кузишину. За эти дни ее уволили дважды. Сначала вроде как за допущенные нарушения в оформлении аренды. Но директор категорически не согласилась с такой формулировкой. А через, пару дней начальник Главного управления образования Борис Жебровский подписал другой приказ: уволить по собственному желанию. Наталья Петровна действительно об этом попросила – работать директором у нее нет ни моральных, ни физических сил.
Директор никому еще не давала интервью. Это – первое после случившегося. Наш долгий с ней разговор получился искренним. Наталья Петровна не молчала и не обдумывала каждое слово – сказать или не стоит. Она говорила, как думает и как оценивает все, что произошло.
- Вы плакали в эти дни? От досады, бессилия, злости...
- Нет, слез не было. Был шок, потрясение. Когда на такси я примчалась к школе, в сторонке уже лежало накрытое тело девушки. Было страшно – есть ли еще жертвы, кто? Но слез не было. Меня сразу хотели увезти в милицию, однако я наотрез отказалась, пока не потушили пожар и пока я не разобралась с бумагами в своем кабинете. В милицию поехала лишь в три часа ночи. А потом снова вернулась в школу. В ту ночь в моем кабинете творилось такое, что невозможно передать. Хватали папки, бумаги, документы – без спросу, без контроля, без учета – всем было надо. Я показываю документ одному, а другой уже сам берет... И в ту же ночь все двери в школе были вскрыты, все перевернуто вверх дном. Пытались открыть дверь в мой кабинет. Но она прочная. Ее, кстати, сделали рабочие той фирмы, что в подвале была. Иначе, кто его знает, что осталось бы от документов.
- Так что же, по вашему мнению, вызвало такой взрыв?
- Полагаю, то, что было принесено в подвал. Но это не баллоны с газом, как предполагали. Я много раз бывала там и знаю, что ни с чем подобным фирма не работала. Даже я, не химик и не физик, понимаю, что таких разрушений пара баллонов не сделает. Специалисты же оценили силу взрыва в 20 кг тротила. Тут все-таки рвануло какое-то взрывчатое вещество. Почему бы не отнестись к этому взрыву как к теракту? Пусть компетентные органы хорошенько проверят все контакты. Мне кажется не случайным тот факт, что в столь поздний час в подвале школы были посторонние. Но я-то в этом никак не замешана. Выявлять взрывчатое вещество в подвале – разве это моя обязанность?!
- В последнее время всплыла версия, что по подвалу шла газовая труба. Якобы она и могла бабахнуть.
- Да нет, это полная ерунда! Никакой трубы не было в помине. Я же школу эту принимала (ее сдали в 1992 году). Ни к кухне, ни к кабинету химии газ не подводили. Да тут весь микрорайон электроплитами пользуется. Нет, говорю же вам: взрыв – это загадка.
- Но вас обвиняют не в организации взрыва, а в том, что вы впустили неведомо кого, не контролировали, не знали, что в подвале у вас творится.
- Это неправда. Обвиняют те, кто хочет, чтобы так оно и было. Но следователи мне подобных претензий не предъявляют – документы об аренде в порядке, все оформлено законно, вовремя продлен договор. Меня спрашивали о ценах за аренду. Но цены не я устанавливаю, а райадминистрация. А с фирмой "Киевский дом" мы сотрудничаем четыре года. Отношения всегда были дружеские. Директор – Владимир Александрович Брязгун – хороший человек, много помогал школе. Сейчас пытаются доказать, что у фирмы были долги и она искала лазейки, чтобы выкрутиться. Но это не так.
- Кто говорит?
- Да некоторые ответработники района пытаются подать все в плохом свете. Им очень не выгодно, чтобы я оказалась права и невиновна. Ведь в таком случае претензии и обвинения перейдут на них. А то, что в часть платы за аренду фирма делала косметический ремонт школы, что крыша перестала течь, – нормально. Так все делают. А то уйдут деньги в район – и выпрашивай их.
- Скажите, пожалуйста, Наталья Петровна, кто отвечает за поведение арендатора в школе и кто его вообще принимает?
- В том-то и дело, что директор школы никакой ответственности за деятельность арендаторов не несет. Я даже не имею права подписывать договор аренды. Это делает заведующий районо. А утверждает администрация. Она в ответе за все безобразия. Я лишь пользователь помещения школы. Но поскольку я отвечаю за состояние здания, его техбезопасность, за здоровье детей, то обязана быть в курсе всех проблем. В любую минуту я имею право зайти в арендуемое помещение, посмотреть, все ли в порядке. Но указывать, обязывать и наказывать – это дело соответствующих контролирующих служб. С меня – как с директора – требуется не принимать незаконных арендаторов, не брать деньги в обход учета. А в этом плане у меня все честно и чисто.
- Тогда в чем же вы все-таки виноваты?
- В том, что оказалась директором именно этой школы. Ох, очевидно, это судьба моя. Я ведь две школы-новостройки поднимала. Одну на Харьковском массиве. Вскоре мне предложили пойти в институт политологии. Только я туда поступила – случился августовский путч. Институт закрыли, я оказалась на улице. Начала учительствовать. Снова новостройка, я – директор. И вот – опять на улице.
- Что будете делать, где работать?
- Хотела бы отремонтировать школу и передать ее в надежные руки. Но мне это вряд ли позволят.
- Городские власти выделили на ремонт школы 7 миллионов гривен. К новому учебному году 304-я должна снова принять ребят. Известно, что сборы в образовании от аренды за год составляют полтора миллиона. Это мизер по сравнению с бюджетными средствами (свыше 200 миллионов). Что вы на это скажете?
- Вы хотите сказать, зачем вам, школам, эта аренда?! Говорят, Александр Омельченко подготовил распоряжение о запрете аренды в детских учреждениях. Но я вам скажу как директор: этим распоряжением Омельченко нанесет вред. Да, школа от аренды имеет в год 10-12 тысяч гривен. Хмыкаете? Мало, считаете? Вот точно так рассуждают чиновники города. Нынче после взрыва директорам пытаются внушить: откажитесь от этой аренды. Дескать, у вас все есть. В Киеве действительно есть больше, чем в других городах Украины. Но это – минимум! Горадминистрация дает школам миллионы, но не желает видеть того, что нужны еще копейки. И эти копейки мы зарабатываем на аренде, чтобы мусор вывезти, вызвать сантехника и электрика, мелкий ремонт сделать, мебель подкупить, хлорку...
- Я слышала, что не все директора рады аренде. Что порой и хотели бы избавиться от нее, но им не дают. Скажите, существует ли нелегальная аренда, бывают ли случаи, когда и справки, и документы, и само право аренды покупаются?
- Очень трудный вопрос, потому что риторический. Вы же сами знаете ответ на него. Вы хотите, чтобы я подтвердила, дескать, да, бывает. А незаконный или льготный арендатор, как правило, – протеже ответственных чиновников района. Поди ж ты, откажи в таком случае. И потерей места грозят, и более серьезными неприятностями.
(Любопытной информацией поделился со взбудораженными директорами первый замначальника образовательного главка Максим Олейников. В Ватутинском районе свыше одного гектара площадей школ и детсадов находятся под льготной арендой 30 гривен в год. Как выяснилось в ходе проверки, большинство льготных арендных договоров "опекают"... депутаты райсовета!)
- Такие события, как это, часто проявляют людей – кто истинный друг, а кто враг. Вы как – определились?
- Да-да, я всех, кто был мне близок и далек, увидела в истинном свете! И что поразительно – те, кого я считала своими недругами, стараясь держаться от них на расстоянии, оказались хорошими, добрыми, чуткими людьми. Они ведут себя как настоящие верные друзья. И наоборот: те, от кого ожидала поддержки в трудную минуту, от меня отвернулись – не могу их найти. Среди тех и других – и коллеги, и подруги, и начальники, и родственники.
- Назовете кого-нибудь?
- Пожалуй, да. Больше всего меня задело то, что глава администрации Ленинградского района сразу после случившегося вдруг начал утверждать, что ни о какой аренде понятия не имеет, что я все делаю незаконно. Он якобы ничего не знал и не слышал. Но ведь это же не так! Он не раз бывал в школе и в мастерскую заходил. Тому есть свидетели. К тому же он избран в депутаты райсовета именно от нашего участка. Да в школе же избирательная комиссия работала – и бывал он у нас неоднократно. И дружил с нами. В первый день после взрыва все были в шоке, орали, топали ногами. Но когда глава администрации все так же продолжал меня обвинять на второй день... Тогда я поняла: меня предали.
(Из рассказов коллег Натальи Петровны мне стало известно, что депутат-"друг" в ту страшную ночь у горящей школы бросил женщине в лицо: "Убийца!" Сама Наталья Петровна об этом тактично умолчала. Но мне молчать не хочется.)
- А что вы дома делаете, когда возвращаетесь из школы? Пусть не плачете, но мысли не выбросишь. Чем отвлекаетесь?
- У меня дома – прекрасный пес Фукс и кошка Мона, большущая, на полдивана. По вечерам мы с собакой бегаем. Это поддерживает меня физически. Вообще, я человек сильный. Спокойный. Даже на педсоветах никогда голос не повышала. Наверное, поэтому без истерики живу. А вчера я не бегала. Пришла домой и час молча за столом просидела. Шок проходит. Это в первые дни я как бы смотрела на все со стороны. Вроде не со мной. Вроде в фильме-катастрофе, где взрываются стены, рушатся потолки... А теперь ощутила: все случилось именно в моей жизни. И это надо принять. И искать новую работу. И жить. И защищаться от всей той грязи, в которую меня пытаются ввергнуть.
Р. S. Директор 304-й школы фотографироваться не захотела.